Ветренко Николай Васильевич

Пока мы маленькие, и наши мысли маленькие: друзья, игры, школа, кружки по интересам... А когда подрастаем, тут от жиз¬ни зависит, о чем мы будем думать... Так было с мальчишками и девчонками сороковых. Когда 22 июня, в полдень, черные радиотарелки объявили: началась война. И все. В одночасье рухнула жизнь, ее привычный уклад. Матери, жены, сестры со слезами и надеждой провожали своих мужчин на войну. Со слезами по¬тому, что расставаться жалко, а с надеждой.. Ну кто тогда думал, что война с фашистской Германией затянется на долгих четыре года?.. Вот и провожали на месяц-два... Мужья давали женам торопливые советы по хозяйству и уходили. Чаще навсегда. А мальчишки начинали грезить войной. Она им казалась, наверное, чем-то особо героическим: белый конь, сабля, девушки бросают цветы... Но и эти мечты вскоре закончились: с западного направления потянулись эшелоны с беженцами, люди шли толпами, колоннами. И мальчишки подрастали... Коля Ветренко был как раз из таких, из подрастающих. 1926 год рождения, на начало войны — не призывной. Но кто в этом убедит пацана? И он с 16 лет начинает штурм военкомата. И даже строгие увещевания: на кого мамку бро¬сишь или войны на твой век хватит, его не останавливали. На войне был его отец. А это значит, что и он должен быть рядом. Отца забрали на фронт в 42-м, вскоре он был тяжело ранен. Пол¬года по госпиталям, но с войны он не вернулся: стал работать на аэродроме слесарем-ремонтником. Самолеты ремонтировал после боевых вылетов. Николай Ветренко ждал, когда же ему исполнится 17, чтобы идти на подмогу отцу. К этому времени он уже много чего умел: стрелял так, что сам себе удивлялся. Походы на охоту с отцом даром не прошли. И вот с 1 января 1944 года до августа он обучается в стрелково-снайперской школе и сразу же на фронт, на I Белорусский, в со¬став прославленной Запорожской Краснознаменной, ордена Б. Хмельницкого стрелковой дивизии. На Сандомирском плацдарме эта дивизия прославилась взятием и полным разгромом немецкого форпоста. Очень досаждали нашим войскам немецкие снайперы, хорошо знавшие эти места. Они прятались в развалинах, «выцеливая» наших офицеров «по фуражкам». Тогда много офицеров погибло. И вот наш стрелок-снайпер Николай Ветренко прибывает на позиции. И сразу вводит в недоумение во-енное начальство: нет, ну тут все стрелять умеют, но чтобы так?! Од¬нажды он «под шумок» артиллерии выбрался из окопа и, взяв с собой две снайперские винтовки, под¬полз практически вплотную к вра¬жеским позициям. ...Светает. Немцы проснулись, умылись и попытались поближе подобраться к нашим окопам: на¬чиналась «охота» на офицеров. А тут им... Нате! Не ожидали? Вы¬стрелы практически в упор. Трое немецких снайперов тогда были «выписаны» из ведомостей на довольствие. Если учесть, что за каждым снайпером приходилось гоняться, засады устраивать, что¬бы снять и хоть как-то обезопасить свои позиции... То здесь подвиг, в общем-то, дерзкого мальчишки даже на медаль не потянул. На орден! Грудь паренька украсил орден Славы третьей степени. Что это было? Осознанная храбрость, или мальчишеское отчаянное лихачество - кто знает? Подступы к Варшаве. Немцы, обстреливая позиции, мощным ударом перебивают связь воинской части с полковой. Часть фактически отрезана от командования. Командир весь день пытался ее наладить, но все связисты по-гибли, выполняя эту миссию. Тогда, уже к ночи, командир обратил¬ся к солдатам: «Сынки! Кто сможет рискнуть и ночью разыскать перебитые провода и наладить связь?». Кто смог? Николай Ветренко. Забросил за спину катушку с проводом и ушел в ночь. Это потом он рассказывал, как петлял среди воронок, как натыкался на погибших своих друзей, как сидел в воронке с ледяной, подмерзающей водой... Он нашел эти треклятые провода и восстановил связь. Утром наши пошли в наступление. Заодно и обнаружили окоченевшего на морозе, в мокрых портянках гвардии рядового Ветренко. За этот подвиг Николая наградили дважды. Он был представлен к медали «За освобождение Варшавы», а уж в столице Польши его ждала польская медаль «За Варшаву», с Вручал ее сам Роль Ожемирский, министр обороны Польской Республики. Ну и еще один орден: Отечественной войны второй степени, Это командир связи постарался. Тот самый, что простуженным голосом просил: «Сынки, связь нужна...». Я мало что понимаю в войнах, ну вот непонятно мне почему так ожесточенно обороняли немцы Берлин? Уж проиграли, так хоть последних своих солдат не добивайте. Нет, бои все ожесточались. На самых подступах к Берлину ко¬мандование приказало роте снайперов незаметно пробраться на местное кладбище, занять самый крепкий склеп и вести наблюде¬ние. Склеп нашли. Только вот вопрос: как в нем разместилась рота разведчиков, более сотни человек? Ничего, как-то разместились... На¬ладили связь, поставили наблюдателей. «Утренний» разведчик Николай Ветренко прибежал в склеп. с плохой новостью. Оказывается, немцы проделали то же самое: - окопались рядом в двух склепах! И было их гораздо больше, чем наших. И самое худшее случилось: немцы услышали русскую речь... Ну и началась стрельба. Да такая, что стало понятно, надо вызывать огонь на себя, чтобы уничтожить превосходящие силы врага. По кладбищу ударили «катюши»! Это был кромешный ад! Немцев перебили, но и от наших остались четыре человека... Среди них — Николай Ветренко. Все тяжело ранены, Прибывшие советские солдаты разрыли остатки склепов, доста ли наших израненных солдат и отправили в госпиталь. И вот какая штука случилась: у молоденького восемнадцатилетнего мальчишки, уже навидавшегося ужасов войны, вдруг появилась седая прядь волос! Оказывается, он испугался. Гробы слетали со своих постамен¬тов, мумии и останки вываливались из них страшные, разбиваясь о пол, разбрасывали остатки волос... Да, тогда многие перепугались: кто из мальчишек вообще видел такое дело— склеп? Николай потом долго говорил по этому поводу: «Вот тогда я, наверное, и поседел, потому что ничего кошмарнее не видел...». - Тогда даже тяжелое ранение оказалось «не считово». И второй орден Славы украсил его гимнастерку. Друзья принесли его на носилках к рейхстагу, расписаться. И оставить автограф на лого¬ве поверженного зверя… ...Война закончилась. Посте¬пенно затягивались ее раны на всем: на телах, на домах, на до¬рогах... Николай еще пять лет служил в Германии. Трофеев не привез, но голодающих родителей и оставшихся сестер и братьев под-кармливал: присылал посылки. А потом с испуганными и дезориен-тированными немцами пришлось делиться солдатской кашей. Но зато привез целый «иконостас» на груди. Два ордена Славы (мог бы и третий, и Героя мог бы, но был там один вредный: хватит, мол, па¬цану), два ордена Отечественной войны, медаль «За освобождение Варшавы», «За Варшаву», «За взя¬тие Берлина», «За победу над Гер¬манией»! Уходил ребенком, вер¬нулся взрослым мужчиной. Хоть и было ему чуть за двадцать, седая прядь перечеркивала всю приче¬ску... Поначалу он ее очень стес¬нялся. А потом перестал. Отстроился в Ставрополе. Дом был примерно такой, как видел он «в заграницах»: добротный, креп¬кий, никакой соломы на крыше... Спортивный парень, да к тому же еще с экономическим образова¬нием, он нравился женщинам. Но сердце отдал одной, красавице Галине, с которой и прожил всю жизнь. Работал бухгалтером, эко¬номистом, занимался спортом. Сын родился — Александр. Шли годы. Жизнь была хоро¬шей... Но война таки достала Ни¬колая Васильевича. Зашевелились осколки, непосредственно у мозга. Вот так отозвался взрослому муж чине тогдашний мальчишка, расплакавшийся от ужаса в немецком склепе... Супруга Галина Геннадьев¬на, фельдшер высшей категории, как могла ставила мужа на ноги: никак он не хотел в больницу, тем более - на операцию! И выходила-таки мужа! На охоту, на рыбалку, на дачу с друзьями. Но разве от войны убежишь? Догнала-таки. В 2001 году не стало Николая Васильевича, нашего, ставропольского героя. В музее министерства финансов Ставропольского края есть данные о ветеране Великой Отечественной войны. Есть подлинник схемы боевого пути 321-82 Гвардейской Запорожской Краснознаменной, ордена Богдана Хмельницкого стрелковой дивизии (август 42-го — май 45-го). Его оставила вдова Николая Васильевича – Галина Геннадьевна Ветренко. Вся семья с почтением и безмерным уважением вспоминает своего супруга, отца и деда. Где еще взять такого?..